Главная > Vestin Urban К вопросу о любви в психоаналитической практике.

Vestin Urban К вопросу о любви в психоаналитической практике.

Vestin Urban - M.D., Psychiatrist, Psychoanalyst. Member of the Swedish and International Psychoanalytic Assoc. (API), Teacher and member of the Swedish Psychoanalytical Institute (Sweden, Stockholm).

К вопросу о любви в психоаналитической практике.

Однажды моя младшая дочь, когда ей было около 5 лет, играла на кухонном полу, пока я готовил обед. Я наблюдал за ней некоторое время и затем сказал: «Ты знаешь, что я тебя люблю?» «Да» - ответила она, не прерывая своей игры. Меня это немного задело, поскольку я полагал, что сказал нечто важное, и поэтому я спросил: «Хорошо, и откуда же ты об этом знаешь?» Она подняла на меня глаза и ответила: « Это видно».

Несколько недель назад я сообщил анализантке о грядущих моих пропусках. Так как мы уже вместе работаем около 6 лет с регулярными психоаналитическими сессиями 4 раза в неделю, я сказал ей, что собираюсь представлять статью о любви. Она ответила: «Именно это и лечит, не так ли?»

Итак, «Что же это такое, что называют любовью?» («What is this thing called love?», Кол Портер – 29)

Используя поисковик Google, мы получим около 1.5 млн. ссылок на слово «любовь». Заглянув в «Oxford Thesarurus» (греческое слово, означающее «сокровищница») мы получим около 40 синонимов слову «любовь».

В русском языке у вас среди прочих более 20 различных синонимов.

В метапсихологии у нас есть понятие «либидо» (латинское слово, означающее желание и, которое, согласно психоаналитическому словарю Лапланша и Понталиса «далеко не однозначно»)

В «Психологии масс и анализе человеческого «Я» » (1921) Фрейд пишет: «Либидо - это выражение, позаимствованное из теории эмоций. Мы называем так энергию тех влечений, которые имеют дело со всем тем, что можно обобщить понятием любви. Мы представляем себе эту энергию как количественную величину, хотя в настоящее время еще неизмеримую»

Так же у нас есть понятие «Эрос», представленное Фрейдом в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), где он пытается идентифицировать эти 2 термина: «Либидо наших сексуальных влечений совпадает с Эросом поэтов и философов, который охватывает все живущее»

Основной принцип жизненных инстинктов, стремление организмов сохранить единство живой материи и создать новые единицы.

Уже в «Исследовании истерии» (1895) Бройер использует «Эрос» для обозначения демонической силы.

Еще у нас есть «сексуальность», понятие, которое слишком часто неправильно понимается как имеющее отношение к генитальному уровню сексуальности.

В примечании, добавленном в 1925 году к «Толкованию сновидений» Фрейд пишет: «Ситуация была бы совершенно другой, если бы термин «сексуальный», использовался моими критиками в том смысле, в каком он сейчас обычно используется в психоанализе - в значении «Эрос».
На самом деле, Фрейд уже в работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905) подчеркивал, что сексуальность не является тем же самым, что и генитальная функция.

Действительно ли использование понятие «эрос» рискует уменьшить значение сексуальности в пользу ее сублимированных проявлений?

Является ли любовь сублимированной формой сексуальности?

Как мы видим, это зависит от нашего определения этих концепций.

Но, давайте на какое-то время разделим эти 2 понятия, как относящиеся к различным проявлением чего-то, что мы еще не знаем, как обозначить.

Ребенок, сосущий материнскую грудь – это проявление сексуальности?

Я думаю, мы можем с этим согласиться.

Можем ли мы предположить, что чувства ребенка, вероятно, являются сексуальными?

Я думаю, что можем.

Как насчет чувств матери, когда она кормит грудью своего ребенка?

Они сексуальные?

Да, это так. Даже на генитальном уровне, поскольку мы знаем о матерях, сообщавших, что испытывали оргазм во время кормления грудью.

Но, эти чувства, они только сексуального характера, или в них содержится нечто большее?

Полагаю, что это так.

Что это в таком случае?

Это «более» сублимированная форма сексуальности или это что-то еще?

В христианстве у нас есть понятие «Агапэ» (Agape) - бескорыстная отдача любви по сравнению с Эросом – желающей (страстной) любовью.

Агапэ – это нечто спонтанное и независимое от ценности объекта. Это любовь Бога. Она нам дана, чтобы давать ее другим.

Является ли материнская любовь к ребенку разновидностью агапэ?

Полагаю, что является.

Моя любовь к своей дочери – это проявление агапэ?

Полагаю, что да.

Является ли моя любовь к своей дочери также эротичной и страстной?

Да, определенно.

Одна из первых мыслей, которая пришла мне на ум, когда я наблюдал как она, спотыкаясь, делала свои первые неуверенные шаги, была: «Она от меня уходит!»

Спустя примерно 10 лет я заставал себя на мысли: «У меня есть 2 проблемы с Сесилией. Первая, она растет. Вторая, она считает это моей проблемой.

Как на счет нашей любви к самим себе?

В настоящее время в психоанализе по существу мы принимаем во внимание 2 формы нарциссизма: доброкачественную и злокачественную.

Мы считаем, что первая, доброкачественная форма необходима, но, тем не менее, бывает нелегко ее прочувствовать и признать.

Попытайтесь представить, как вы стоите напротив зеркала, смотрите на себя и пытаетесь сказать: «Я тебя люблю».

Это нелегко.

Согласно истории о Леонарде Бернстайне, он мог. Когда однажды, разглядывая себя в зеркало, довольно произнес: «Это не нарциссизм, это настоящая любовь»

Итак, что же мы даем, помимо наших профессиональных знаний, предлагая себя пациентам в виде сложного и мистического коктейля из любви, агапэ, сексуального желания и желания убить, в большей или меньшей степени на бессознательном уровне. Преимущественно в большей. То же самое и пациент приносит нам, помимо возможностей своего эго.

Главным образом пациент пытается дать нам понять, что это такое, быть им. Для большинства из них это очень серьезная проблема, именно поэтому они и приходят к нам. Они хотят стать кем-нибудь другим; кем-нибудь, кого они сами больше любят. Они жаждут испытать состояние счастья, полного и спокойного. Счастья быть понятым.

Любовь является проблематичным понятием в современной психоаналитической литературе. Когда мы утверждаем, что любим своего пациента, что мы имеем в виду и какого рода эта любовь?

Некоторые аналитики даже заявляют: «При чем здесь любовь?» (Цитируя песню Тины Тернер “What’s love got to do with it?”)

Как правило, понятия «любовь» и «понимание» отождествляются; таким образом нейтрализуется парадокс, но одновременно и ослабляется значение любви. Когда вы ищете что-нибудь похожее на любовный аффект, это подобно тем чувствам, которые ученый испытывает в отношении субъекта своего исследования; и это уже разновидность любви. Да, само усилие понять - это борьба, для которой необходима либидинозная энергия; и при установлении контакта с пациентом генерируется либидинозный заряд. Можно предположить, что такие чувства могут включать что-то похожее на любовь.

Кроме того, аналитик - далеко не единственный, кто пытается понять; Пациент также присоединяется к этому усилию. Те, кто работают вместе, особенно в течение длительного времени, часто аффективно связаны друг с другом. Поэтому мы можем сказать, что аналитики действительно предлагают пациенту вариант любви, поскольку такого рода чувство возникает в ходе работы и усилия понять.

Но является ли это на самом деле любовью?

Возлюбленные - они ревнивы, разгневаны, властны и заинтересованы скорее удержать любимого, нежели сделать выбор в пользу его \ её истинного интереса.

Присутствует ли ревность у друзей и возлюбленных наших пациентов? Злимся ли мы, когда нам становится очевидно, что у пациента есть другой, помимо нас, Бог? Хотим ли мы завладеть пациентом и удержать его?

Да, мы это делаем, главным образом на бессознательном уровне.

Подобно тому, как пациент хочет быть единственным, так и мы привносим в отношения страстную любовь, Эроса.

Может ли это навредить пациенту?

Да, может.

Может ли это принести пользу пациенту?

Да, может.

Тот факт, что она может принести вред пациенту, настолько очевиден, что я сейчас не буду на этом останавливаться.

Но какая же от нее может быть польза?

Многие аналитики наверняка заявили бы, что страстная любовь аналитика могла бы удовлетворить невротические потребности пациента; но долг аналитика состоит скорее во фрустрации и анализе невротических нужд, нежели в их удовлетворении.

Но всегда были и есть аналитики, которые критикуют аналитическую братию за нечестность, когда те отказываются признать неизбежность обменов между переносом и контрпереносом, находящихся за пределами контроля аналитиком; и даже утверждают, что именно бессознательная любовь аналитика является базовым залогом лечения.

Но.

Я полагаю, что страстную любовь аналитика нужно дополнять тем, что я определил как агапэ.

Именно бескорыстная любовь, которая дает нам возможность заботиться о благополучии других, занимает первое место, какой бы болезненной она не была.

Чтобы пациенту позволить уйти.

Спасибо.