Главная > Тексты > Бердникова Ю.Л. Неудобные вопросы

Бердникова Ю.Л. Неудобные вопросы

«В каждой сфере деятельности есть несколько очень простых, но крайне неудобных вопросов, поскольку непрекращающиеся вокруг них споры ведут лишь к нескончаемым неудачам и с завидным постоянством ставят в глупое положение большинство специалистов». (Эрик Эриксон. Детство и общество. СПб. 2000. С. 13.)
Психоанализ в нашей стране возникает вторично в особых условиях: разрушения существующего строя, утраты и обесценивания советского образа жизни и связанного с ним мировоззрения. В стране, где более семи десятилетий существование души было отменено вместе с религией, и роль психолога для широких масс населения сводилась к механическому тестированию, вдруг появляется возможность другого взгляда на психические процессы. Многие впервые узнают о том, что есть бессознательное. При этом на фоне тотальной деструкции начала девяностых годов прошлого века находится группа людей, возрождающих психоанализ, и группа людей, готовых этому учиться. Была ли это тщетная попытка приспособиться к разрушающемуся, гетерогенному настоящему с помощью магических представлений гомогенного прошлого? Или же это очередной, неизбежный виток эволюции общества.
Владимир Гранов в своей книге «Будущее Эдипова комплекса» пишет: «Нам известны два противоположных способа начала новой лекции или же психоаналитического сеанса: одни начинают так, как если бы раньше ничего не было сказано, другие, напротив, начинают с того, чем завершился предыдущий сеанс, словно между двумя сеансами не было временного разрыва». (2, С. 52).
Если назвать период с 30-х по 90-е гг. в нашей стране таким временным разрывом, то наши учителя примерно знали, чем завершился предыдущий виток, и что там было. Мы же, обучающиеся, в основном нет. Я думаю, что то представление, которое некоторые из нас имели о психоанализе на начало обучения нельзя считать хотя бы удовлетворительным. Я сейчас имею в виду первые выпуски ВЕИП с 96-го года, может быть до 99-го. Общим у нас и у наших учителей было отсутствие в стране реально обученных и работающих психоаналитиков. Я не говорю о тех одиночках, которые нелегально, без должной подготовки пытались делать что-то, что называли аналитически-ориентированной практикой в 70-е и 80-е гг.
И уже с первых этапов обучения наметились две тенденции: восстанавливать и продолжать традицию, используя для этого богатство опыта зарубежных коллег и учителей, или создавать некий новый, российский психоанализ, ориентированный на «специфическую» русскую духовность и ментальность. В докладе Кадырова И.М. на конференции «Психоаналитик за работой» (2004) говорится о представителях психоанализа, частично идентифицирующихся с административной властью, проявляющих расщепленное отношение к западному психоанализу. Они и признают психоаналитическую теорию, профессиональную этику, заинтересованы в сотрудничестве с западом, и, в то же время, критикуют западный психоаналитический сеттинг. Они придерживаются того, что «нам не следует копировать «западную» аналитическую технику, что «русская духовность всегда была иной , и осталась иной», и что наша собственная техника «должна исходить из русских эталонов общения». В итоге объект отделяется от его функции: «грудь плохая, но молоко хорошее». (3, С.16).
Такой взгляд, проповедуемый тайно или явно, приводит, к «кухонному» психоанализу вполне в традициях советского, а не российского образа жизни. И мы можем иногда наблюдать, как примитивизируются и выхолащиваются основные понятия, нарушается сеттинг, не соблюдаются этические нормы, что-то, психоанализом не являющееся, выдается за психоанализ и т.д. Нам следует быть особенно внимательными, четко определять свою позицию, чтобы избегать этого. Чтобы в структуре НФП не скатываться к подобному ни в обучении специалистов, ни в практике работы с пациентами.
И, обращаясь снова к В. Гранову: «Пациенты, которые отталкивают в своих высказываниях любой отголосок предыдущего сеанса, производят разрыв, изоляцию и исключают, тем самым, угрозу возможного осознавания происходящего». (2, С. 52). Это и есть один из таких «неудобных» вопросов: хотим ли мы осознавать происходящее. Например, понимать, что сплетни и прибаутки не являются супервизией и не способствуют работе, а служат удовлетворению внутренних потребностей сплетничающих. Подробнее см. статью Стенли Л. Олиник «Сплетничающий психоаналитик».
Мы так хотим быть психоаналитиками. Такой желанный психоанализ. Но, цитируя Винникотта, «Желанный в определенный период времени означает съедобный, и быть желанным, или возбуждающим, означает некоторую опасность для ребенка». (1, С. 150).
Наверное, можно сравнить современный российский психоанализ со съедобным персонажем известной сказки. Некий бодрячок Колобок, не имевший родителей, как-то состряпанный, метенный по сусекам, быстро забывший сделавших его прародителей и отправившийся в самостоятельное путешествие. Дед и бабка не достойны даже дальнейшего упоминания. Так же, как мы очень мало знаем о практике Сабины Шпильрейн, Татьяны Розенталь, Моисея Вульфа, Ивана Ермакова, Юрия Каннабиха и др. Мы плохо знаем большинства их работ, даже изданных на русском языке.
Кроме того, здесь в Петербурге при начале обучения мы проходили учебный анализ. Значит у нас есть возможность говорить о филиации. Наши первые аналитики, честь им и слава, имели мужество говорить нам о том, что они нас только обучают, обучаясь при этом сами. Что настоящими аналитиками будем мы, не они. Почему же мы гордо заявляем о пройденном позднее шаттловом анализе у зарубежных специалистов и стыдливо комкаем упоминание о своих аналитических «родителях» в России.
Когда ребенок не имеет родителей, с которыми можно было бы реально идентифицироваться, он идентифицируется с вымышленными объектами, или ищет какую-то замену.
Если вернуться к Колобку, на наш взгляд, мы сейчас в критическом положении. Сладкоголосая Лиса уже поет нам свои песенки, и мы не против того, чтобы подойти поближе. Интегративная психотерапия, психоаналитическая психодрама, микропсихоанализ, психоаналитическое холотропное дыхание и так далее. Чего только тут не услышишь. Создается такое впечатление, что можно взять любое слово, приспособить к нему название «психоаналитический», и заниматься психоанализом. Не интроецированные, отвергнутые родители, соответственно не могут нас предостеречь. Суррогатные западные родители далеко. Колобок слишком мягонький и вкусненький, он прожил слишком мало, не успел зачерстветь и окрепнуть. Его можно съесть, пока он не обрел идентичность.
Эта опасность в том и состоит, что происходит размывание основных представлений, поглощение неаналитическими техниками, причем на уровне самом изначальном. Уже сейчас в супервизорской работе приходится встречаться с причудливым сращиванием в называемой психоанализом деятельности различных, иногда весьма странных подходов. Например, применение в одном сеансе медитативной практики и классического психоанализа на кушетке, интерпретация сновидений с отщепленным аффектом, как ясновидческих, сочетание «легких успокоительных касаний» с психоаналитической сессией, потому что аналитик чувствует, «что это нужно пациенту». Весь мир это уже проходил, мы игнорируем этот опыт. Что происходит в терапии с детьми, я даже говорить не хочу, сплошное отыгрывание проблем самого терапевта с нарушением всяческих аналитических норм. При этом ребенок в силу незрелости и непонимания даже возмутиться не может.
Обретение идентичности подразумевает ответ на вопрос: «Кто я?». Обретение профессиональной идентичности ставит новые вопросы: «Что я делаю? Зачем? Как я это делаю? И с каким результатом?» Это тоже неудобные вопросы. Лучше о них не думать или объявить их глупыми.
Психоанализ – одна из немногих сфер человеческой деятельности, в которой инструментом воздействия является человек. Мы лечим, условно говоря, собой. Для этого необходимо сознательное и глубокое самоисследование и самосовершенство- вание.
Многие из нас пришли в психоанализ, имея за плечами немалый опыт другой профессиональной деятельности. Что происходит в таком случае? Как интегрируют- ся все приобретенные ранее идентификации, и что получается на выходе? Те из нас, кто имели медицинскую или психологическую подготовку, чувствуют себя более уверенно, чем остальные. По крайней мере могут об этом говорить. Я поймала себя на том, что практически никогда не упоминаю о своем первом инженерно-техническом образовании, но могу сказать о втором психологическом и уж, конечно, с удовольствием о психоаналитическом. Аналогичная картина складывается в разговорах с другими коллегами. Мы как будто негласно договорились забыть о части своего прошлого, такой «договор по умолчанию» получился. Понятие «лей-аналитик» у нас так и не прижилось. Предлагаемые эквиваленты социальный работник – психоаналитик не получили распространения. Может быть, стоит об этом подумать.

В рамках подготовки к докладу была составлена небольшая анонимная анкета. Я выражаю благодарность всем коллегам, согласившимся на нее ответить. Были сопоставлены ответы двух групп: работающие специалисты со стажем работы от 5-ти и более лет (18 человек). В эту группу вошли люди, многие из которых имеют статусы тренинговых аналитиков и супервизоров. И вторая группа: студенты ВЕИП
2-го и 3-го курсов и выпускники, имеющие небольшой опыт практической работы (15 человек).
Анкета не преследовала каких-то специальных целей, скорее ее можно назвать «Психоанализ глазами психоаналитиков».
Результаты анкеты.
По мнению Специалистов – психоанализ это – мировоззрение (11); способ исследования психики (11); искусство (9); метод психотерапии, созданный Фрейдом (8); наука (5), а по мнению Студентов психоанализ это – мировоззрение (6); способ исследования психики (11); искусство (6); метод психотерапии, созданный Фрейдом (11); наука (3).

2. Для того, чтобы работать психоаналитиком , по мнению Специалистов необходимы: персональный анализ (18); профессиональное обучение (16); регулярное супервизирование (16); талант (14), а по мнению Студентов персональный анализ (12); профессиональное обучение (14); регулярное супервизирование (13); талант (14).
Среди других характеристик были названы: внутренняя свобода, склонность, характер, стремление развиваться, интерес к жизни, стремление к самосовершенствованию. Как видите значимых расхождений здесь нет, кроме пункта о прохождении персонального анализа.

3. Какими качествами должен обладать психоаналитик ? То есть некое подобие эффективной модели специалиста.
Специалисты считают, что аналитику должны быть присущи: способность к эмпатии (16); ум (15); интуиция (13); желание помочь людям 10); доброта (9); умение абстрагироваться от чужих проблем (7); а Студенты способность к эмпатии (14); ум (12); интуиция (14); желание помочь людям (7); доброта (3); умение абстрагироваться от чужих проблем (9)

Другие ответы: мудрость (не то же, что ум), понимание себя, терпимость, жизненная энергия, притягательность для людей, умение не решать личные проблемы за счет пациентов, образование, эрудиция, чувство юмора. Было одно такое печальное мнение, что среди наших психоаналитиков много «ремесленников» и мало «учителей».

4. Каковы, по-вашему, критерии оценки профессионализма психоаналитика?
Для Специалистов это: длительность работы с пациентами (7); количество пациентов (7) , а для Студентов длительность работы с пациентами (10); количество пациентов (8).

Кроме этого специалистами было высказано много суждений, суть которых в основном сводится к тому, что результативность терапии в улучшающемся, более адаптивном функционировании пациента в его собственной оценке (8 высказываний). Были названы также признание коллег, востребованность среди пациентов (Вас рекомендуют), статьи, качество жизни терапевта, те же критерии, что для исследователя или художника.
Студенты отвечали на этот вопрос более скромно, видимо тема еще не актуальна.

5. Совмещение ролей преподавателя, тренингового аналитика, супервизора по мнению Специалистов – допустимо в отдельных случаях (15); полезно (5); недопустимо (2), а по мнению Студентов – допустимо в отдельных случаях (7); полезно (3); недопустимо (2)

6. Что важнее для обретения профессиональной идентичности?
На этот вопрос практически в обеих группах получены однозначные ответы: устойчивое внутреннее соответствие самому себе (18 специалистов и 15 студентов). В этом мы едины, и это приятно.
Дополнительно было указано: соответствие общепринятым представлениям о деятельности, хотя это расплывчато и спорно, хороший аналитик и супервизор, уверенность, соответствие проводимой работы принципам и технике психоанализа.
Конечно, анкета не передает картину в целом, это только маленький кусочек, но можно отметить некоторые тенденции.
Для специалистов со стажем психоанализ становится мировоззрением и искусством, то есть дает богатейшие возможности для самореализации и обретения идентичности. Важным условием работы они считают прохождение собственного анализа, что представляется менее очевидным для студентов. Для обучающихся и недавно работающих психоанализ означает менее концептуальные вещи: способ исследования психики и метод психотерапии, созданный Фрейдом. Наукой же психоанализ мало кто считает, что весьма грустно. А может быть и нет.
В вопросе же о совмещении ролей преподавателя, тренингового аналитика и супервизора взгляды студентов и недавних выпускников в большей степени отражают как раз общепринятые в мировой практике стандарты подготовки аналитиков, когда чем меньше пересечений, тем лучше. Это позволяет сохранять аналитические рамки, не замутнять переносно-контрпереносные отношения, соблюдать этические нормы. Мнение давно работающих специалистов о допустимости в отдельных случаях или полезности таких совмещений можно объяснить, по-видимому, реальными условиями собственной подготовки. Но сейчас уже другое время, в НФП подготовлено достаточное количество специалистов, чтобы можно было разводить эти функции. (Кроме региональных организаций, может быть).
В докладе действительно прозвучало много вопросов, явных и неявных, более или менее значимых, какие-то проблемы обозначились, а какие-то скрылись…
Я не претендую на знание ответов, я предлагаю поразмышлять об этом. Как уже говорилось не раз, профессия не предполагает достижения совершенства, а напротив, постоянное совершенствование. Совершенствование как процесс не подразумевает ответы на неудобные вопросы, а как раз поиск этих ответов.

Литература:
1. Винникотт Д. Игра и реальность. М. 2002. С.288.
2. Гранов В. Filiations: Будущее Эдипова комплекса. СПб. 2001. С.344.
3. Материалы конференции Международного Психоаналитического Журнала. Психоаналитик за работой. М. 2004. С.65.
4. Эриксон Э. Детство и общество. СПб. 2000. С. 416.