Нефедьева Н.П.
«Гей-идентичность»: норма или патология?
(Публикация на сайте дана с сокращениями)
Опубликовано: Пленэр: журнал. – Челябинск: Изд-во ОАНО ДПО «Челябинский институт психоанализа», 2013. – вып.3 (3). – 175 с.
Аннотация
В статье говорится о проблеме выбора сексуальной идентичности и ее отношении к культурной норме; на клиническом примере рассматривается проявление феномена «гей-идентичности» как защитного образования, покрывающего диффузную идентичность.
Ключевые слова: психоанализ, сексуальность, идентичность, гомосексуализм, норма, гей-культура.
Вопрос личной идентичности это всегда вопрос
выбора и перехода от неопределенности своего
положения к осознанному и ответственному
решению придерживаться сделанного выбора.
Эрик Эриксон
Проблема сексуальной идентичности напрямую связана с вопросом самоопределения человека относительно выбора сексуальной ориентации. Такой выбор появился, когда в общественное сознание и культуру проникло представление о феномене гомосексуальности или возможности выбора однополого сексуального партнера. Явления гомосексуального поведения, которые были в прошлом различных культур и на которые так любят ссылаться исследователи и апологеты гомосексуализма, не требовали выбора сексуальной идентичности по той простой причине, что не было такого понятия как «гомосексуализм», появившегося и ставшего широко популярным лишь в конце 19-го начале 20-го века. Половая идентичность, формировавшаяся под влиянием воспитания, сама по себе являлась достаточным основанием для того, чтобы и в остальном человек проявлял себя в соответствии с нормами, предполагающими «мужское» и «женское» поведение, включая сексуальное. Иными словами, вопрос о сексуальной идентичности не возникал до тех пор, пока не возникало вопроса об интеграции маргинального (отклоняющегося от общепризнанной культурной нормы) поведения в общественное сознание и культуру как возможности личного осознанного выбора пола сексуального партнера.
Если говорить о сексуальной идентичности сегодня, то кроме традиционной гетеросексуальной существуют гомо-, и би-сексуальная идентичность, которые признаются вариантами нормы. Гомосексуализм в европейском культурном пространстве не считается ни заболеванием, ни преступлением, а скорее некоторым отклонением от культурной нормы, но тем не менее отклонением приемлемым.
Гомосексуальная идентичность предполагает осознанное принятие своей гомосексуальной ориентации – влечения к лицам своего пола. Такое влечение свойственно детям до момента сознательного выбора сексуального объекта, то есть до созревания взрослой генитальной сексуальности, поэтому Фрейд в работе «Три очерка по теории сексуальности» говорил о врожденной бисексуальности людей, а гомосексуальность считал «вариацией сексуальной функции, причиной которой является определенная задержка в развитии» /1/ Он также говорил о том, что невроз – это негатив перверсии (или инверсии либидо), поскольку в перверсии реализуются влечения, которые вытесняются при неврозе и являются его причиной; инверсия либидо в выборе объекта означает фиксацию на догенитальном уровне развития сексуальности, либо регрессию к инфантильной сексуальности.
Но если гомосексуальные отношения в современной медицине не считаются патологией или заболеванием, то значит ли это, что такие отношения могут признаваться естественными и нормальными с точки зрения культурной нормы, то есть принятого большинством людей способа выбора сексуального объекта? Культура предполагает нормативное отношение к миру, законы, правила, образцы, по которым живет большинство членов того или иного сообщества. Эти нормы часто не осознаваемы, закреплены в коллективном бессознательном, и являются скорее «неписаными правилами», структурами, повторяющимися из поколения в поколение, регулирующими частную и общественную жизнь членов сообщества. «Норма» фиксируется как таковая и закрепляется законодательно, когда в общественном сознании проявляются и становятся очевидными «отклонения от нормы», которые могут вытесняться, игнорироваться, преследоваться и, наконец, интегрироваться в культуру, в свою очередь становясь «вариантом нормы».
В этом смысле сегодня мы наблюдаем процесс ассимиляции культурой гомосексуального поведения как варианта нормы, или признания гетеросексуальным большинством такого «исключения из правила» как гомосексуализм.
Идентичность человека в самых общих чертах предполагает определение себя по отношению к другим членам общества и его выбором в пределах культурной нормы. Соответствие общепринятым образцам и осознанный выбор следования им закрепляется в т.н. «позитивной идентичности», идентификации с «хорошими» объектами, тогда как принятие «негативной идентичности» предполагает осознание того факта, что «нормальное большинство» такой выбор не одобрит. Такое осознанное принятие своей «исключенности из правила» позволяет человеку оставаться в границах данной культуры, не жертвуя своей уникальностью и не вызывая особого возмущения в социальной среде. В этом смысле человек, выбравший «негативную» идентичность, свою «инаковость», может быть принят в социуме при условии осознания им и принятия того факта, что она не разделяется большинством. Это чувство «исключенности и исключительности», знакомо многим людям в ситуациях, когда им приходится признаться себе: «Я – другой, не такой как все, или не такой как прежде». Такие ситуации кризиса или изменения идентичности происходят при смене жизненных ориентиров, трагических обстоятельствах, нарушениях закона или необходимости адаптации к чужой культуре. Иными словами, идентичность складывается из интеграции в «Я» как своей «нормальности», то есть соответствия общепринятым нормам, так и своей «ненормальности», рассогласования с образцами.
Гомосексуальная идентичность по отношению к культурной норме является не простым выбором, поскольку гетеросексуальным большинством сознательно и бессознательно воспринимается как «не норма». Именно в связи с этим процессом и появилась проблема выбора сексуальной идентичности, которая предполагает осознанное принятие своей сексуальной ориентации, а также личную ответственность за этот выбор и следование ему в вопросах отношений с сексуальными партнерами. Поэтому люди с гомосексуальной ориентацией испытывают большие сложности в принятии своей идентичности, которая в традиционной культуре является «негативной идентичностью», то есть не совпадающей с сексуальной идентичностью большинства. Работа самоидентификации в этом случае заключается в признании «негативной идентичности».
Люди, сделавшие гомосексуальный выбор, по словам Фрейда и исследованиям психоанализа, не являются в чем-то «хуже или лучше» людей с гетеросексуальной ориентацией. Возможно даже, что их интеллектуальное развитие в целом превышает «средний уровень» гетеросексуального большинства в силу конституциональной предрасположенности и необходимости повышенной рефлексии или компенсации чувства неполноценности. Возможно также, что творческая одаренность гомосексуальных людей - это своеобразная «плата» обществу за потребность быть признанными. Несмотря на свои страдания, а может быть именно благодаря им, они, приняв свою «негативную идентичность», могут оставаться в границах «невротической организации личности», не меняя сексуальную ориентацию. Возможно также и наоборот, что невротическая организация личности позволяет им принять свою гомосексуальную идентичность или отказаться от нее.
Такой аспект в вопросе «нормальности» или «ненормальности» гомосексуализма относительно невротической или пограничной организации личности затрагивает в своей работе «Агрессия при расстройствах личности и перверсиях» О. Кернберг, который связывает гомосексуализм со «структурным измерением развития Эго, ранжирующимся от наиболее тяжелых пограничных случаев до нормальности», и говорит о том, что «лечение мужской гомосексуальности, отражающей бессознательное подчинение эдипову отцу из чувства вины за эдиповы желания к матери и кастрационной тревоги, имеет гораздо более благоприятный прогноз, чем лечение мужской гомосексуальности, основанной на сгущении эдиповых и преэдиповых конфликтов, типичном для пограничной организации личности». /2/ Здесь речь идет не о «нормальности или ненормальности» гомосексуализма как такового, а о проблеме осознания и принятия своей гомосексуальной идентичности, то есть о сложностях адаптации к социальной реальности. Можно предположить, что у гомосексуалистов невротического уровня проблемы кризиса идентичности, влияющие на их отношения с социумом и партнерами, а также проблемы, связанные с прохождением анализа, мало чем отличаются от проблем, предъявляемых гетеросексуальными невротиками. То же можно, наверное, сказать и о гомосексуальных людях пограничной организации личности, с той существенной разницей, что при манифестации гомосексуальности в этом случае речь идет об инфантильной сексуальности при диффузии идентичности, то есть о неопределенности как сексуальной ориентации, так и самоидентификации по отношению к сексуальному объекту.
Для людей с такими нарушениями в современных западных странах создается среда, именуемая «гей-культурой», а люди, принадлежащие этой субкультуре, идентифицируются с сообществом, провозглашающим нормальность гомосексуальных отношений. Иными словами, «гей-идентичность» базируется на идее о том, что гомосексуальное поведение столь же нормально и естественно, как и гетеросексуальное. Здесь речь идет не о сложном и ответственном выборе сексуального партнера для создания взрослых отношений генитальной любви, а о защитной идентификации с сообществом людей, отстаивающих свое право такой выбор не делать.
Тот факт, что гомосексуализм сегодня не считается медиками душевным заболеванием и диагнозом, используется идеологами «гей-движения» как повод объявить однополые сексуальные отношения нормой наряду с гетеросексуальными. Подмена понятий в этом случае заключается в том, что это не просто требование к обществу признать за гомосексуалистами права на личный выбор, но требование признания такого выбора нормальным и естественным. Эта идея, не осознанная гетеросексуальным большинством, в свою очередь воспринимается им как насилие над их чувством нормы, а с другой стороны вызывает чувство вины за нетерпимость, которую они якобы проявляют, отказываясь признавать геев «нормальными» с точки зрения традиционной культуры (а не медицинского диагноза). Гей суб-культура помогает людям с нетрадиционной ориентацией разрешать болезненные сомнения относительно своей неопределенной идентичности путем утверждения их нормальности, что противоречит чувству реальности. В связи с этим возникает конфликт отношения к норме. Гей не может признать себя «иным» по отношению к большинству, он ведет себя как «нормальный», и вместе с тем не хочет быть «нормальным», и если что-то задевает его чувствительность, это однозначно интерпретируется им как «гомофобия». То есть негативная, социально не одобряемая идентичность, в субкультуре геев провозглашается нормой, а обратная сторона такой борьбы за признание находит выражение в том, что отношение гетеросексуальных людей к гомосексуализму как отклонению от нормы объявляется гомофобией.
Не отрицая явления гомофобии как разновидности ксенофобии, следует все же иметь в виду, что обвинения в гомофобии со стороны геев часто являются защитной проекцией своего страха перед общественным мнением и проективной идентификацией, вызывающей соответствующие реакции у представителей гетеросексуального большинства, вполне толерантно относящегося к геям. Например, когда анализант на второй встрече говорит, что подумал про аналитика, что тот – «гомофоб», это может быть интерпретировано множеством различных способов, но прежде всего - как страх осуждения со стороны «проклятых натуралов». Это и есть собственно, проекция инверсии, переворота в общественном сознании, когда от большинства требуется принятие в качестве нормы того, что для этого большинства нормой не является, под угрозой обвинения в отсутствии толерантности. Такое обвинение в адрес людей, негативно (что не означает – враждебно) относящихся к гомосексуализму, это защитная проекция «фобии», страха перед собственной гомосексуальностью, на других людей с традиционной сексуальной ориентацией. (Следует отметить, что недоверие и тревога по отношению к «чужакам» - это одно из негативных проявлений принадлежности к субкультуре).
Такой же защитной лексической уловкой является слово «гей», которое появилось в русском языке относительно недавно. Гомосексуалистов в России некоторое время назад было принято называть «голубыми», как бы снимая негативные коннотации с этого феномена, заменяя нейтральным словом медицинскую терминологию и уничижительные определения, демонстрирующие отношение общества к этому явлению. А сегодня в «Сексологической энциклопедии» можно прочитать, что слово «гей» в настоящее время считается устаревшим и не политкорректным, и «нормальным» названием феномена гомосексуализма является "люди одного пола", что в правительственных документах и докладах помечают аббревиатурой ЛГБТ (LGBT от англ. lesbians, gomosexuals, bisexuals и transvestites). /3/ Эта аббревиатура лишь намекает на нетрадиционность сексуальной ориентации, маскируя, но в то же время манифестируя отсутствие сексуальной идентичности.
Исследователь гомосексуальности И. С. Кон своей книге «Любовь небесного цвета» пишет: «Гей – не просто мужчина, любящий мужчин, а носитель особого самосознания, член соответствующей культуры, общины или организации, борец за свои гражданские права…». /4/
Это выражение - «не просто мужчина, любящий мужчин» - обнаруживает одну из основных проблем геев, составляющую конфликт гендерной идентичности и сексуальной ориентации. В европейской культуре для такого явления как «просто мужчина, любящий мужчин» есть определение гомосексуалист, которое в языке имеет множество синонимов, имеющих уничижительный смысл. Для того чтобы признать себя гомосексуалистом, мужчиной нетрадиционной сексуальной ориентации, нужно принять и весь груз негативных коннотаций, глубоко укоренившихся в культуре. Термин «гей» введенный апологетами гомосексуализма, позволяет защититься от принятия негативной идентичности, и мужчины, принадлежащие этой субкультуре, используют этот термин, позиционируя себя как носителей особого самосознания, то есть какой-то новой идентичности, как члены ЛГБТ-сообщества, которые парадоксальным образом отстаивают свое право на «традиционные ценности», не будучи ни исторически, ни культурно в эту традицию включенными, не потому, что их оттуда «исключили», а потому что в ней нет соответствующего «места».
Но что же это за «особое самосознание», или другая, иная идентичность, альтернативная «позитивной» идентичности гетеросексуалов и «негативной» идентичности гомосексуалистов?
При ближайшем рассмотрении эта идентичность построена не на принятии своей «особенности», отличии от большинства, а на отрицании этой особенности, то есть попытке доказывать большинству, что никакой принципиальной разницы не существует. Проблема возникает в конфликте с конвенциональной реальностью, когда ложная, не имеющая корней в культуре, идентичность геев становится убежищем и защитой от принятия негативной гомосексуальной идентичности. Позитивная коннотация гей-идентичности таким образом маскирует отсутствие идентичности или несформированную, диффузную идентичность.
Диффузная идентичность, характерная для людей с пограничной организацией личности, у геев проявляется в индифферентности к полу и возрасту, при которой стираются межполовые и межпоколенные различия. По словам Ж. Шассеге-Смиргель (Chasseguet-Smirgel), лицам, страдающим извращениями (в традиционном психоаналитическом смысле слова), удалось внесли путаницу в два наиболее существенных вопроса человеческой реальности: различие между поколениями и между полами. В гей-идеологии мы видим именно такое стирание различий. /5/
Наиболее фундаментальные культурные нормы принадлежат структурам родства: отношениям и различиям между поколениями и полами. Бессознательное структурировано как символическое отношение, в котором «я» соотносится с «не-я», и подлинная идентичность предполагает осознание этого отношения прежде всего по возрасту («дети-родители») и полу («мужчины-женщины»). Смена поколений - важный момент в изменении самопредставления. Жизнь взрослых и детей отличается во многом, и именно это различие «взрослый – ребенок» в первую очередь обусловливает культурные запреты на сексуальные отношения как инцестуозные.
Для того чтобы принять свою гомосексуальность как часть своей личности, то есть осознать ее, нужно стать взрослым, преодолевшим свои зависимости, и способным брать ответственность за свои выборы. И наоборот, интеграция угрожающего или негативного аспекта бессознательного в «Я» приводит к усилению идентичности, в результате чего человек может оставаться собой и входить во взаимодействие с другим. Но пока нет сформированной личной идентичности, нет и другого. Таким образом, человек с фиктивной гей-идентичностью закрывает для себя возможность стать гомосексуалом, «просто любящим мужчин», и его неуверенность и неопределенность относительно своей ориентации выражается в отрицании того, что пол вообще имеет какое-то значение для выбора сексуального объекта, как если бы речь шла о том, что кому-то нравятся блондинки, кому-то брюнеты, кому-то мальчики, кому-то женщины, то есть это уже не «просто мужчина, любящий мужчин», а гей, пол которого якобы вообще не имеет значения.
Бессознательно сопротивляясь необходимости выбора сексуальной идентичности, гей вступает в конфликт со своей уже сформированной гендерной идентичностью: «я – мужчина». В его речи это слово не звучит, он говорит о себе «мальчик». Вместе с тем в социуме он позиционирует себя и воспринимается как мужчина, выполняя соответствующие функции: заботится о семье, воспитывает сына как отец, успешно работает и берет на себя ответственность в решении житейских задач в роли мужчины и т.д. Но для обретения подлинной идентичности нужен другой (совсем Другой), который во взрослых отношениях реально присутствует. В суб-реальности «гей-культуры» такого Другого нет, поскольку ищут не другого, а того же самого, тождественного, что при размытых критериях означает «себя», но себя неопределенного, того, кто дал бы им эту определенность парадоксальным образом ее не имея. Эти особые отношения основываются на желании полного слияния и нивелирования всяких различий, чего невозможно по их мнению достичь с женщинами, но как позже оказывается, и с партнерами – тоже.
/…/
Человеку, имеющему бисексуальные влечения, с задержкой в определении своей сексуальной идентичности, то есть с несформированной идентичностью, приходится иногда проходить длительный и трудный путь осознания себя как имеющего гомосексуальные желания. В подростковом и юношеском возрасте выбор сексуальной идентичности может быть затруднен совращением со стороны старших по возрасту гомосексуалистов, когда смутные подозрения о своей гомосексуальности становятся воплощенными в гомосексуальную связь, и принимается решение определять себя исключительно в качестве гомосексуала по типу «раз так случилось, пусть так и будет»; «гей-субкультура» также оказывает влияние на этот выбор, давая убежище «своим» и отвергая «отступников». Учитывая диффузию идентичности у молодых людей, страх оказаться отвергнутым гей-сообществом и стать «натуралом» может быть сильным мотивом для отказа от гетеросексуальных контактов и прохождения терапии.
И, наконец, вопрос: что происходит с обществом, в котором для сексуальной идентификации создается «пространство», основанное на идее отмены необходимости проходить путь индивидуации, взросления и принятия сложного личного выбора в отношении своей сексуальной идентичности? Это вопрос, на который пока нет ответа.
Литература:
1. Freud, 1947, s. 786—787 (русс. перевод цит. по: Сабунаева М. Л. Гомосексуалы на приеме у врача: Психологические рекомендации по взаимодействию с пациентами: Методические рекомендации. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2009, с. 13)/.
2. Кернберг О.Ф. Агрессия при расстройствах личности и перверсиях /Пер. с англ. А.Ф. Ускова. — М.: Независимая фирма “Класс”, 1998. — 368 с. — (Библиотека психологии и психотерапии)/.
3.Сексологическая энциклопедия http://enc-dic.com/enc_sex/Gomoseksualnost-216.html
4. Кон И. С. Любовь небесного цвета - Издательство: Продолжение Жизни, 2001. – 384 с.
5. Цит. по Джозеф Николоси, Ph.D. Гей как фиктивная идентичность (ложное «я») http://www.overcoming-x.ru/site/causes2